— Грай, ты когда-нибудь научишься стучаться?

— Ага, значит, изменения не фатальные, — проигнорировал ужастик вопрос, приблизился, присел на край стола.

Ильнар наградил хаосита выразительным взглядом, но того, конечно, не проняло.

— Как я понимаю, к человеческому виду ты не вернулся. С Памятью Крови подвижек тоже нет, с королевской охраной и дворцовой безопасностью — все тихо и спокойно. Тогда с чем пожаловал?

Щедрость Праматери северян в конечном итоге вышла Тагренаю боком. Вернее, в первую очередь его начальству. Сам ужастик воспринимал случившуюся с ним перемену с веселой иронией, его возлюбленную и ближайшее окружение подобные детали не смущали, а на мнение остальных магу было плевать. Но вот допускать его до работы с людьми стало очень рискованно, потому что подавляющее большинство от него просто шарахалось, а отдельные впечатлительные — даже впадали в истерику. Пришлось Ильнару (хотя он по-прежнему надеялся, что это временно) смириться с потерей одного из заместителей и оставить Грая на непыльной работе до тех пор, пока не научится сдерживать внешние проявления своей силы. В роли королевского стража зловещий образ хаосита причинял не так много проблем и даже порой играл на руку.

— Я пришел, во-первых, лично пригласить тебя на мою свадьбу, — сообщил Тагренай, доставая из внутреннего кармана небольшой конверт. — Имей в виду, отказ не принимается. Не придешь — прокляну!

— Это подсудное дело.

— Это если кто-то что-то сумеет доказать, — разулыбался Грай и поиграл бровями. — Да ладно, ну что тебе, сложно, что ли? У меня не так много друзей, а тебе полезно отвлечься от работы.

После этого замечания Ильнара кольнул стыд. Он, конечно, ценил Тагреная и относился к нему очень хорошо, но назвать того другом ему и в голову не приходило. Старых друзей он растерял давно, когда ударился в работу после смерти жены, а новых — так и не завел, слишком привык к одиночеству.

Или все же завел, незаметно для себя?..

— Ладно, давай сюда свое приглашение. — Тавьер протянул руку за конвертом. — Значит, Даршарай уходит с полевой работы?

— Да если бы! — вздохнул Тагренай, недовольно поморщившись. — Я даже не заикался об этом, а то она скорее от меня уйдет. Из чистого упрямства. И, справедливости ради, я бы на ее месте тоже обиделся, так что стыдно требовать от жены срочно осесть дома и воспитывать детей. Хотя, конечно, тревожно, куда там ее отправят в следующий раз.

— Что, и не попытаешься повлиять? — хмыкнул начальник.

— Заманчиво, но — нет, — нехотя отказался хаосит. — Если сунуться, а потом это всплывет… Плохая идея — начинать совместную жизнь со лжи.

— Какой ты мудрый, с ума сойти, — с сарказмом заметил Тавьер.

— Не то слово, — легко согласился Грай. — Сам себе удивляюсь. Наверное, Праматерь все-таки что-то такое противоестественное со мной сотворила, — рассмеялся он. — Кстати, раз уж я такой мудрый, то, пока это не прошло, у меня к тебе есть еще одно дело.

— Дело или что-то такое же? — Безопасник указал взглядом на приглашение.

— Одно другому не мешает. Я к тебе как парламентарий… тьфу, парламентер пришел.

— От кого? — озадачился Ильнар.

— От всех твоих подчиненных скопом, — спокойно признался Тагренай. — Они тебе боятся в глаза говорить правду, а меня убить сложно.

— И чего хотели? — совсем опешил Тавьер.

— Чтобы ты успокоился и перестал третировать народ. Ну серьезно, ты за последние три недели натурально озверел, люди воют уже. Достал ты их своими проверками и тотальным контролем, не мешай канцелярии работать!

— Я мешаю?!

— Ну а кто, не я же! Рычишь на всех, всем недоволен, того и гляди кого-нибудь прибьешь.

— Ну да, катастрофа, работать заставляют!

— Работают все прекрасно, это тебе надо отдохнуть. А лучше — все-таки разобраться со своей личной жизнью и успокоиться. Вроде взрослый, умный мужик, а ведешь себя как мальчишка.

— Прекрасно, — растерянно пробормотал Ильнар. — С какой еще личной жизнью, о чем ты?

— Похоже, у меня судьба такая, вправлять мозги упрямым и бестолковым влюбленным. Как считаешь, я похож на вестника Свахи?[43][44] — Грай кокетливо похлопал глазами и помахал ладонями возле плеч, изображая маленькие крылышки.

— Ты похож на идиота, — честно ответил Тавьер.

— Вот и нет, на идиота похож ты, — внезапно посерьезнел ужастик и взглянул на начальника удивительно пронзительным, особенно пробирающим взглядом. Ильнар талант оценил: теми черными бельмами, которые заменяли нормальные глаза, для подобного нужно было очень постараться. — Я бы даже сказал, на сволочь, но в это как-то не верится.

— Поясни, — не обиделся земельник.

— Охотно. Ну ладно тебе себя не жалко, это я еще могу понять. А с женщиной ты так за что? Что она тебе плохого успела сделать?

— С какой женщиной? — нахмурился Ильнар. Нет, мысль мелькнула, но… мужчина упрямо ее отогнал.

— Ты правда не понимаешь? — Грай чуть склонил голову к плечу. — С Олирой. Я могу понять твое нежелание принимать собственные чувства, в конце концов, сам недавно пытался устроить подобное. Я бы и лезть не стал — ну хочется тебе сдохнуть на работе и быть похороненным в этом кабинете, так кто я такой, чтобы мешать. Вот только мне не нравится, что из-за твоей дури и упрямства страдает она. Мне кажется, эта женщина и так слишком многое пережила и слишком многое на себя взвалила, чтобы еще так ее наказывать. А она, между прочим, впервые в жизни влюбилась. И, похоже, всерьез.

— Занятно, — тихо проговорил Ильнар, безо всякого выражения разглядывая подчиненного.

— Занятно — что?

— Что я все еще тебя слушаю, — тяжело уронил он. — И до сих пор не сдал мозгоправам. Надо же было такую чушь придумать! На тебя предстоящая женитьба действует угнетающе, сразу кругом несчастные влюбленные видятся.

— Ну да, конечно. Мне видится. Это же не тебе возмущенная полупьяная невеста высказывала, какие все мужики сволочи и какой твой начальник бесчувственный… чурбан, не стоящий и ноготка Олли. И не ты полночи отговаривал собственную невесту от того, чтобы она шла бить морду этому начальнику.

— Надо меньше пить, — процедил сквозь зубы Ильнар. — Чтобы мне не приходилось выслушивать подобный бред. Следить надо лучше за своей невестой.

— Дурак. Упрямый дурак, — с печальным вздохом констатировал Грай. — Значит, с Олирой ты объясняться не будешь?